Расскажем еще об одном батюшке Германовского собора, который в годы гонений также всецело отдавал свои силы служению Богу, также власть его третировала, но судьба которого сложилась более благосклонно.
Смирнов Александр Павлович, 1888 г.р., русский, из духовенства с. Игнатовки Сенгилеевского уезда. Батюшка имел высшее образование — окончил Санкт-Петербургскую духовную академию, был женат, имел двоих детей. После окончания академии преподавал в Симбирской духовной семинарии латинский язык и историю. С 23 ноября 1913 года пять лет служил в Никитском храме г. Москвы, 6 ноября 1918 года был призван на военную службу и одновременно с церковным служением был переписчиком в 7-м отдельном батальоне тылового ополчения. В январе 1919 года его призвали в Красную Армию, где о. Александр служил до конца года в частях на должности писаря и счетовода. Затем в начале 1920 года был отпущен в безсрочный отпуск, в котором пробыл полтора месяца, и переехал в Симбирск. Здесь батюшка стал служить в Германовском Воскресенском храме.
Предыдущие годы были тяжелыми для священника. Будучи постоянно в воинской части, он практически был лишён возможности служить в храме, что было для него весьма значительной утратой. Лишь приехав в Симбирск, где он ранее преподавал в семинарии, о. Александр решил, наконец, всецело отдать свои силы служению Церкви в это нелёгкое время. Но случилось иначе. В начале 1921 года уполномоченному ГубЧК был подан рапорт от тайного сотрудника «Аданевича», в котором сексот доносил на священника Александра Смирнова: «В воскресение 20 февраля с.г. в церкви Германа поп Смирнов говорил проповедь «О мытаре и фарисее». В своей проповеди он предлагал всем верующим смирение подобно сытарю и перешёл в проповеди на времена гонения в первые века христианства. Во время проповеди он часто сбивался, говоря про прошлые гонения и настоящие, при чем в экстазе восклицал: «Братья и сёстры! Церковь Христова и верующие с моря и суши окружены врагами, они терпят несправедливости, гонения, холод и голод. Но поверьте мне, что скоро может быть придёт Христос во всем Своём сиянии и повергнет ниц антихриста и будет великий плач неверующих». Далее Смирнов говорил о том, как последний гонитель ЦерквиЦеркви Юлиан Богоотступник преклонился перед торжеством идеи Христа и говорит: «Какая бы то ни была идея, но если не сообразуется с учением Христа, то она никогда не может быть проведена в жизнь». И далее в доносе также цитировались слова отца Александра и тоже интерпретировались в антисоветском духе. На доносе была положена следующая резолюция: «Завести дело на попа Смирнова и продолжить наблюдерие».
Дело было заведено, сведения продолжали собирать, и результатом этой чекистской работы стал арест отца Александра. 7 апреля 1921 года, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, коллегия Симбирской ГубЧК постановила: «Признать гр. Смирнова Александра Павловича виновным в контрреволюционной агитации против советской власти и заключить в концентрационный лагерь сроком на пять лет. Коменданту лагеря предложить установить над обвиняемым особый тюремный режим и отпускать лишь на физическую работу под конвоем».
Будучи заключённым концлагеря, о. Александру приходилось даже ворочать каменные глыбы на строительстве памятника Карлу Марксу… Спустя некоторое время он обращается в ЧК с просьбой о смягчении наказания.
7 мая 1921 года уполномоченный ЧК Строганов пишет заключение на просьбу священника. В самом начале этого заключения уполномоченный указывает, что ему был дан строгий приказ, «что я так или иначе, как коммунист или чекист, должен довести дело до того, что поп должен быть обязательно или расстрелян, или посажен хоть на 5 лет. Странным мне кажется, что уполномоченный т. Титов почему-то не поместил в деле моего заключения, которое я писал, ещё будучи секретным сотрудником. Оно, во всяком случае, из себя представляет более синтаксически и грамматически правильный материал, логически обоснованный, чем тот, которым руководствовалась Коллегия. Сейчас же действительно повод к пересмотру дела и вынесения смягченного наказания имеется». И далее этот сотрудник ЧК скрупулезно доказывает, что строгость, проявленная в отношении отца Александра Смирнова, чрезмерно завышена, и той вины, которую ему приписали, за ним нет, а выводы, сделанные из указанных батюшкой проповедей, надуманны и необоснованны. Уполномоченный также предлагает священника, «который достаточно ощутительно перенес преподанный ему урок, взяв его под надзор, условно освободить из лагеря».
Однако мнение этого достаточно честного и здравомыслящего чекиста в ГубЧК не учли. Отец Александр Смирнов оставался за колючей проволокой. В конце 1923 года он вновь обращается к властям с просьбой о помиловании. Заключение на эту просьбу давал уже другой чекист, твёрдый в убеждениях и не преклонный коммунист: «Принимая во внимание классовое происхождение Смирнова и то, что Смирнов, имея высшее образование, исповедовал его весьма успешно в подрыве авторитета соввласти, и что Смирнов, будучи на свободе, и как священник близко соприкасаясь с массами, вновь поведет свою антисоветскую агитацию, полагал бы Смирнова досрочно не освобождать, оставив постановление губЧК в силе».
И лишь спустя полгода после этого последнего отказа батюшка был освобожден в 1925 году с предписанием выехать за пределы Симбирской губернии. Отец Александр вернулся в Москву и, Божиим произволением, ещё много лет служил Святой Матери Церкви. В 1947 году, например, был настоятелем Николо-Кузнецкого храма г. Москвы, а также ректором возрождённых Московских духовных семинарии и академии. Скончался в Москве [11].
Судьба ещё раз свела нас с этим непреклонным пастырем в годы Великой Отечественной войны. Отец Александр Смирнов был в ближайшем окружении Блаженнейшего митрополита Сергия (Страгородского) в то время, когда немцы подступали к Москве и решался вопрос об эвакуации Московского Патриахата в глубь России.
По одной из версий, именно этот мудрый человек предложил выбрать для пристанища город своей юности. Симбирск-Ульяновск — это город на Волге, а Волга — символ, средоточие России. И очень важно, чтобы в этот страшный для страны час испытаний Церковь зримо была связана с этим символом. «За всю свою историю гор. Ульяновск и верою живущие в нём не видели у себя такого стечения иерархов, как за время пребывания в нём Блаженнейшего Митрополита, — писал протоиерей Смирнов, — здесь напряжённо бился пульс церковно-патриотической жизни всей нашей Родины».
В поисках храма для архиерейского служения в первую очередь был исследован Воскресенско-Германовский собор, но, к огорчению митрополита, он оказался занят архивом. Сохранившаяся Ильинская церковь понадобилась соввласти под красильный цех. Так вскоре нашли подходящее здание на ул. Водников. После того как все было готово к работе, митрополит Сергий принялся за восстановление епархии. Помощником в этом деле ему стал протоиерей Александр Смирнов, хорошо знавший Симбирскую губернию. Ему местоблюститель поручил посетить все близлежащие села, с тем чтобы в скором времени ходатайствовать об открытии храмов. В одном из командировочных писем митрополит Сергий пишет: «Протоиерею г. Москвы А.П. Смирнову. Поручаю Вам отправиться в село Полдомасово принять ключи от местного храма, составить двадцатку и приступить к исполнению священнических обязанностей впредь до усмотрения. Митрополит Сергий» [12].
За годы войны в епархии вновь открылись около полутора десятка храмов. В этом тоже есть, хотя и косвенная, заслуга о. Александра Смирнова.
* * *
Не все храмы, милостью Божией, были уничтожены, не все пастыри отняты у паствы, дабы не обезкровела наша Православная вера совсем…
Добавить комментарий